Птичка певчая - Страница 123

123

Феридэ колебалась:

— Извини, Кямран, я пойду переоденусь. Ветер совсем растрепал мои волосы.

В голосе звучала усталость. Полчаса назад её светло-розовый чаршаф казался живым существом, страстно обнимал грудь, колени, нежно трепетал, сейчас он безжизненной тряпкой повис на плечах женщины.

Феридэ бессильно опустилась на большой камень у ворот и принялась зонтиком чертить на песке линии, запутанные и изломанные, как её жизнь. Немного погодя Кямран сел рядом, коснувшись плечом её плеча, и взял её руку. Феридэ встрепенулась, растерянно оглянулась по сторонам, словно желая убежать. Она несколько раз глубоко вздохнула, глаза её на мгновение как-то дико вспыхнули и сразу погасли, сделались робкими, покорными. Она протянула Кямрану вторую руку, дрожащую и холодную, как лёд. Так они сидели рядом, прижавшись, зажмурив глаза. У Кямрана стучало в висках. Он думал: «Вот пальцы Феридэ дрожат в моей руке. Неужели волшебные сны могут сбыться?» Наконец он открыл глаза.

Феридэ снова вздохнула, точно ребёнок, всхлипывающий во сне, и опустила на плечо Кямрана отяжелевшую голову.

Кямран чувствовал, как при каждом движении Феридэ ещё крепче прижимается к нему, ещё сильнее стискивает его руку.

Неожиданно его губы сами собой шепнули:

— Я люблю Гюльбешекер…

Скрип калитки заставил очнуться молодых людей от сна.

Чалыкушу вскочила с лёгкостью птицы, вспугнутой выстрелом. Первой шла Нермин. Феридэ кинулась к ней, взволнованно обняла её и покрыла поцелуями лицо и волосы девушки.

Никто не понимал причину столь бурной радости. От недавней усталости Чалыкушу не осталось и следа. Она хватала на руки малышей и подбрасывала вверх. Те оглушительно визжали.

Когда все входили в дом, она чуть отстала в тёмном коридоре, поджидая кузена, и тихо шепнула:

— Спасибо, Кямран.

VII

На следующий день Феридэ опять пошла в город одна и вернулась после полудня усталая, измученная. Несмотря на это, она, как всегда, собрала всех ребят и принялась сооружать в саду за домом качели.

Когда Кямран сбежал от старого болтливого гостя Азиз-бея и пришёл в сад, на качелях уже сидели Феридэ и Недждет. Феридэ раскачивалась что было сил. Недждет пронзительно визжал и карабкался ей на шею, словно котёнок.

Как десять лет тому назад, закричала тётка Айше:

— Феридэ, дочь моя, перестань безумствовать! Уронишь ребёнка!..

Непослушная Чалыкушу весело закричала в ответ:

— Ой, тётя, что вы волнуетесь? Ведь главный хозяин Недждета не жалуется. Верно, Кямран?

Феридэ по очереди качала ребят, чтобы доставить удовольствие каждому. Самой отчаянной трусихой оказалась семнадцатилетняя Нермин. Всякий раз, когда качели взлетали вверх, она громко вскрикивала.

Наконец Феридэ спрыгнула на землю. Волосы её растрепались и прилипли к потному лицу. Отряхивая с рук ворс от верёвки, она спросила:

— Ну, кажется, все катались?

Кямран нерешительно сказал:

— Ты забыла обо мне, Феридэ…

Чалыкушу беспомощно улыбнулась. Отказывать не хотелось, а согласиться она не решалась. Взгляд её скользнул по верёвке качелей, веткам дерева. Она ждала, что кто-нибудь со стороны поддержит Кямрана.

— Как же быть? Не знаю… — пробормотала она. — Мне кажется, качели не выдержат нас. Как ты думаешь, Мюжгян?

Мюжгян схватила рукой верёвку и спокойно посмотрела в глаза Кямрана.

— Дело не в верёвке… — сказала она. — Феридэ совсем замучилась. Взгляни на неё, Кямран. Мне кажется, грешно ещё утруждать уставшую женщину.

Феридэ хотела возразить, но, поняв тайный смысл слов и взглядов Мюжгян, смущённо и робко, как провинившийся ребёнок, опустила голову.

— Да, я очень устала.

И действительно, лицо Феридэ сразу потускнело, в глазах погасли задорные огоньки.

Продолжая пристально смотреть на Кямрана. Мюжгян тихо сказала:

— Ты ещё более бессердечен, чем я думала.

— Почему? — так же тихо спросил молодой человек.

Мюжгян отвела Кямрана в сторону.

— Не видишь, в каком она состоянии. Разве мало того, что ты разбил ей жизнь и сердце?..

— Мюжгян…

— Мы столько лет не виделись… Феридэ не выдержала горечи разлуки, забыла обиду, боль и приехала. Она почти выздоровела. А ты снова бередишь рану, которая только что затянулась… — на глаза Мюжгян набежали слёзы. — Я думаю о том, как будет мучиться несчастная завтра, уезжая… Да, Кямран, завтра Феридэ уезжает. Всё уже готово. Теперь она больше не рассказывает мне ни о своей жизни, ни о том, что у неё на душе. Внезапный отъезд для меня тоже неожиданность. Когда я спросила, к чему такая спешка, Феридэ сослалась на письмо, полученное от мужа. Уверена, это неправда. Она бежит от тебя, сколько же бедная будет страдать? Я говорю это не просто так, Кямран. Боюсь, расставание будет для неё очень мучительным. Феридэ сильная, удивительно сильная, но она ведь женщина. Ты в долгу перед ней! За разбитую жизнь! Сделай всё, чтобы в последние часы перед разлукой она была мужественной и спокойной. Постарайся.

Кямран стоял бледный как стена.

— Ты говоришь только о разбитой жизни Феридэ. А как же моя?

— Ты сам этого хотел.

— Не будь такой жестокой, Мюжгян!

— Пойми, если бы было иное положение, я бы и говорила иначе. Но что мы можем сейчас поделать?! Феридэ — жена другого, она связана по рукам и ногам. Да, вижу, ты тоже очень несчастен. Я уже не сержусь на тебя. Но делать нечего…

* * *

Весть об отъезде Феридэ быстро разнеслась по дому. Но никто об этом не говорил вслух. Ужин прошёл в гробовом молчании. Азиз-бей выглядел ещё более старым, разбитым. Он посадил Феридэ рядом, гладил её плечи, брал за подбородок, поворачивал к себе её лицо, смотрел в глаза и приговаривал:

123